Интервью с Егором Щаблыкиным

После каждого сделанного интервью я всегда с легкостью думаю о том, что наконец-то во всем появилась ясность, и что теперь уж точно мы разобрались, в каком направлении сегодня развивается искусство, и куда оно идёт. Но, к счастью, искусство - это постоянно меняющаяся субстанция, которая находится в постоянном движении.

Сегодня мы поговорим с Егором Щаблыкиным. Художником, который осознанно или не осознанно - не знаю, но совершенно точно меняет эту пресловутую субстанцию. Он делает то, что даже не приходит в голову. И это не китч или сюжеты, о которых не принято говорить - это совершенно иное и новое искусство. Собственно, именно поэтому это интервью будет полностью посвящено работам Егора, а не искусству в целом. Я попыталась понять, какой творческий путь выбрал Егор, и куда он вообще идёт.

- Что ты творишь?! Вчера посмотрела работы, которые ты сделал за этот год. Откуда в тебе столько куража и смелости? Как у тебя получается мыслить совершенно внесистемно, без всяких отправных точек?

- Все просто: мне интересен какой-то момент, я чем-то заинтересовываюсь, перерабатываю, а потом рассказываю об этом. А как выбранная тема получает развитие, мой интерес заканчивается.
Но тут важно, что я же ещё в академии учусь. И там, во-первых, есть уже заранее выбранные темы. А, во-вторых, академия всегда провоцирует что-то делать - ты ведь все время должен отчитываться, чем занимаешься. И вот чтобы не было этого внутреннего дискомфорта, когда меня кто-то "заставляет писать картины", я для себя выработал систему постоянного поиска нового, что будет интересно лично мне раскрутить и исследовать. Такой подход даёт мне ощущение внутренней свободы

- Кажется, что ты вообще не подвержен никакому влиянию. Так оно и есть?

- Я ведь перед академией ещё и в художественном лицее учился. И за все эти годы обучения у меня хорошо отточилась синхронизация мыслей и рук. По сути, сейчас мне нужен только сюжет, а дальше я знаю, что надо делать. Наверное, поэтому и влияния как такового не может быть. Если только цитирование - визуальные отсылки.

Триптих "Улей"

- Что касается "Улея", он возник почти стихийно. Когда я сделал эту масштабную работу "Воздействие", у меня произошел творческий вакуум, наступила тишина. Тогда я решил, что если нет темы, тогда надо отталкиваться от материала. У меня была пупырка и линолеум. И я просто представил, как эта пленка будет взрываться, если по ней прокатится станок для линогравюр, который стоит у нас в академии.
Как изменится распределение краски, когда будут лопаться пузырики на пленке. Эта история интересна хотя бы уже потому, что наш печатник - суровый мужчина, совершенно не расположенный к инновациям. Но когда я к нему пришёл, я был настолько уверен в этой идее, что у него даже не возникло вопросов ко мне. Хотя могли быть: я взрывал эту пупырку, она трещала на всю печатную. Но он посмотрел, что выходит хорошо и даже не стал советов давать. Тогда, конечно, получилось такое большое и громкое "WOW".

- "Улей" blows my mind, как станок взорвал пупырку)) Но я заметила, что ты не только в этой работе используешь фактуру материала, но и, например, в работе "Олимпийский резерв", которая нарисована на папке.

- Все дело в настоящести. Вот эта коррозия папки - она тоже настоящая. Над ее видом хорошо поработало время: эту папку таскали сотню лет по фондам академии, пока она не оказалась возле помойки, откуда я её, собственно, и забрал.
И этот эффект затертости, который на ней образовался, мне не хотелось никак менять. Это уже и было настоящее море. Дальше нужен был только сюжет.

- Кстати, есть ли у тебя какой-то настроение/сюжет или герой, к которому ты периодически возвращаешься в своём творчестве?

- Нет, такого нет. Я думаю, в моем случае, картина собирается как пазл. Ты куда-то едешь или идёшь: видишь ситуацию, понимаешь, какие материалы тебе понадобятся, а потом собираешь все это воедино. Но когда из этого сюжета выйдут все соки, я расскажу обо всем - я не возвращаюсь больше к этой теме. Наверное, я не из тех, кто, условно говоря, топчется на месте.

- Может я ошибаюсь, но, кажется, что ты чаще всего пишешь серию работ, а не одну отдельную. С чем это связано?

- Это так получилось. Мне нравится найти так называемую "искру", а потом раздувать ее, смотреть, что происходит. Ведь этого ещё не было, ты придумал все это сам, сам этим управляешь и только от тебя зависит, во что это все вместе сложится. И вот это ощущение несёт меня, заставляет работать дальше. Ведь только я знаю, как закончить работу, какой элемент не на месте и требует доработки. И, конечно, вот это ощущение счастья, которое ты испытываешь после того, как все сложилось, несмотря на затеянный масштаб работ. Без этого вдохновения, наверное, надо было выбирать другую профессию.
Сейчас я делаю серию работ "Заповедник". Более того, я даже знаю, какие работы в неё ещё войдут на год вперёд. В них я переосмысливаю, что происходит в сегодняшнем дне. Это очень символичные сюжеты в реалистической манере.
До этого была серия "Город" и "Ржавый Крым", которые, кстати, тоже хорошо совмещаются друг с другом и с серией "Заповедник".

- Получается, что вдохновение все-таки существует?

- Конечно! И пока его не поймаешь, руки просто не поднимаются работать.

- А как же теория, что вдохновение - это навык, который надо тренировать?

- Вообще вдохновение не из воздуха берётся. Чтобы оно получилось, ты должен собрать материал, все обдумать. Вдохновение - это когда все сложилось, и ты понял, что ты готов - ты встал на путь создания.

- Легко ли тебе притворять в жизнь придуманное? Вот бывают у тебя, так называемые, муки творчества?

- Ну... Вот эта серия "Заповедник", над которой я сейчас работаю - это такой спасательный круг для меня, чтобы не было мук творчества. А вот когда у меня все было разрозненно...
Было примерно так: я ехал куда-то, собирал ощущения, потом визуализировал все это. Но в какой-то момент что-то изменилось. Я съездил в Японию - ничего оттуда не привёз. Съездил в Италию - ничего.

- Почему?

- Наверное, потому что эти поездки пришлись на тот момент, когда я осознал, что мне надо хорошенько изучить своё окружение и показать так, как я его вижу. А потом уже браться за остальной мир.
Здесь, дома, я понимаю, что мне надо рассказать. И в "Заповеднике" я, условно говоря, сейчас иду из глубинки в город, чтобы все было закономерно и последовательно.

- Кажется, я поняла: писать красивые соборы только за их красоту - это не твоё.

- Да, конечно. Нет глубины - мне неинтересно. Но красивые детали в картине должны быть - это уважение как таковой профессии художника. Нечестно заканчивать работу, если ты видишь, что ты не доработал. Все должно быть в ней красиво, живо и точно.

- Ты знаешь, я очень тяжело, честно говоря, понимаю современное искусство. Но, смотря на твои картины и инсталляции, я их понимаю. У тебя очень хорошая техническая база: мне не нужна аннотация, чтобы понять, что изображено на картине.

- Для меня это важно, поймут ли то, что я нарисовал. У меня идёт совершенно прямой диалог со зрителем. Нет обособленности, что я творю для себя.

- Расскажи про серию «Заповедник». Можно ли ее назвать на сегодняшний день ключевой в твоём творчестве?

- Да, конечно. Для меня "Заповедник" ощущается примерно так: когда работаешь над маленькими заказами, а потом вдруг приходит заказ на большой проект. Ты будешь работать над ним очень долго, плодотворно, с большой командой. И меняется даже твой настрой в работе - все очень серьезно.
Мне всегда хочется в своих работах говорить о том, что происходит сейчас вокруг меня. Поэтому идея серии "Заповедник" - документация событий. Это сродни историческому труду, как "Повесть временных лет". Я не хотел начинать свой рассказ с города, его блеска и китча. Мне хотелось, в первую очередь, создать контекст.

- Так вот эта твоя фраза: "Из глубинки в город", - она об этом?

- Да, я дойду оттуда к нам, сюда. Россия не такая колоритная и не такая глубокая, когда сразу видишь этот европеизированный ландшафт города. Без провинции, без, допустим, Пушкинских гор - это не то и не так глубоко, как ты чувствуешь, когда слышишь слово "Россия". Думаю, иностранец даже не поймёт, о чем я сейчас говорю. И в то же время для него это будет интересно.
В последней поездке в Китай, мне нужно было сделать книгу. Были уже готовые варианты тем, но я сразу понял, что хочу работать над "Сказкой о сотворении мира". Для китайцев это сказка, как для нас "Колобок", а для европейцев - интересное и вкорне новое. Если вкратце, то вначале была только Вселенная похожая на яйцо, в которой сам собой зародился главный герой сказки - Пань-гу. Он рос тысячу лет, разделил мир на небо и землю, создал солнце и луну и так далее.

- Я видела эту работу! Она ведь тоже совершенно не укладывается в голове по своей задумке и исполнению. Как тебя вообще не блокируют преподаватели?

- Понимаешь, если ты можешь объяснить, что ты делаешь, то тебя будут слушать. Если нет, то преподаватель небезосновательно будет думать, что этот человек ещё не сформировался как художник, ему нужно помочь.
И вот эту книгу мне хотелось сделать хотя бы из уважения к преподавателю, к которому я в своё время пришёл из другой мастерской. Хотя, по-большому счету, я отношу бумажные книги к умирающему жанру - я смотрю в будущее. Мне было бы интересней поработать в диджитал, в виртуальной реальности. Думаю, мне нравится кидать себя в разные контексты, в которых ещё можно сделать что-то особенное.
Хотя, наверное, именно из-за этого в результате китайская книга такой и получилось - она не укладывается в рамки стандартной бумажной книги: мне хотелось полного контакта и внимания зрителя.

Уже на первой странице справа есть крутящий элемент, который приводит все эти вихры в хаотичное вращение. Это символ хаоса, потому что когда Пань-гу зародился в яйце, вокруг был как раз-таки хаос.

- Из чего они сделаны?

- Из трёхслойной механической фанеры, но сначала я придумал этот шарик, который вращается по центру, где изображён герой сказки - Пань-гу. Если поворачивать за рычажки с двух боков по центру, Пань-Гу увеличивается в размере, как в той части сказки, где он рос восемнадцать тысяч лет, держа на руках небо, упираясь ногами в землю, пока небо не стало таким высоким, а земля такой прочной, что они уже не могли слиться воедино. А потом он лёг на землю и умер. А дальше совершенно классическая история, что его дыхание стало ветром, позвоночник - горами, голос - громом, глаза солнцем и луной.
Поэтому первая страница - это хаос. А на следующей странице книги перед тобой находится чёрный диск с красной петелькой на белой рисовой бумаге. И когда ты по кругу сдираешь этот чёрный диск, появляется такой текст: "Когда Пань-гу разделил небеса и землю, все вокруг было мягким, наполненное светом и непрерывно двигалось". Ты оторвал бумагу - мир начался, больше оторвать ее будет невозможно никогда. Время было запущено.

- Сума сойти! Как это все приходит тебе в голову?

- Ты знаешь, я просто не хотел, чтобы это была просто очередная книга. А была таким квадратиком в другое пространство.

- Тебе не предложили в Китае печатать эту книгу?

- Это технически очень сложно. И очень дорого в производстве в силу использования только природных материалов: дерево, рисовая бумага. Но кто знает, как все будет дальше.

- Да... Чувствуется, у тебя нет мук творчества.

- Муки творчества для меня, когда наступает тишина. Такое бывает, когда очень интенсивно над чем-то работал, а потом просто не остаётся сил начать новую тему. Вот так было с работой "Улей", когда я отталкивался именно от материала. Я ведь не очень люблю всю эту линогравюру-то. Это все так стилизованно и не особо внятно. Такой эффект ради эффекта. Но печать на пупырке придала для меня этой работе интереса и новизны. Какой-то отсчёт начался после трёх месяцев пустоты. Слишком насыщенный был для меня год по выдаче нового материала.

- В этом месяце «Собака.ru» включила тебя в список художников, которых уже пора коллекционировать. Меняет ли это что-то в твоей собственной оценке достигнутого?

- Наверное, попасть в список это хорошо-хорошо. Ведь это некая оценка в глазах других людей. Тебя, так сказать, общественно признали художником! И другие люди, которые это прочитают, возможно, захотят со мной поработать. Да, скорее, я думаю в эту сторону. Потому что сейчас мне бы хотелось именно большего масштаба в работе.
Как, например, в проекте, где я делал графику для американского посольства в Москве. Вот это был масштаб. Когда можешь управлять архитектурой пространства, режиссировать происходящее. Мне нравится, когда можно посвятить всего себя работе, вложиться полностью и только творить, не думая ни о чем. Именно в этом ключе я радуюсь этой статье.

- Повторюсь опять, но, смотря на твои работы, почему-то трудно поверить, что на тебя может повлиять что-то или кто-то. Кажется, что ты четко следуешь своей дороге, своему пути.

- Думаю, что так оно и должно быть. Я чувствую, что что-то понял про себя.

- Сейчас достаточно много художников, которые опытным путём нащупали определенный сюжет, который успешен у зрителя. И вот они начинают его раскручивать, "копать вглубь", тиражировать и зарабатывать этим деньги. Что я, безусловно, не осуждаю. Но разговаривая с тобой, кажется, что ты сознательно отказываешься от такого пути. Так оно и есть? Почему для тебя важнее постоянный поиск новых тем? Ведь ты нащупал уже столько сюжетов, что можно было бы и успокоиться.

- Я тоже пишу сериями. Но я точно не смогу поставить дело на тираж. Мне становится скучно. Это как добавлять воду в молоко. Зачем? В картине я хочу видеть сочность, собрание всей энергии этой темы.

- Да и, честно говоря, не зависишь же ты все стены на выставке одинаковыми работами. Кстати, ты уже когда-нибудь согласишься сделать выставку? Сколько можно отказываться?!

- Я, кстати, очень серьёзно стал об этом думать, но мне не нравятся пространства, которые мне предоставляют. И не нравятся предлагаемые концепции выставок. Вот если бы я был куратором, я бы такую лютую жесть вертел. Ведь можно так все круто придумать, а просто развесить в белом зале "картонки" - это тускло.

Возвращаясь к "Заповеднику", я очень трепетно отношусь к этой серии. И думаю, что ее нужно очень правильно преподнести. Она заслуживает того, чтобы под неё меняли пространство.

- У тебя столько уважения к тому, что ты делаешь.

- Да я просто не декоратор. Я люблю творчество и жизнь.

- Я тут вчера слушала подкаст, где обсуждали периоды искусства. И вот Гегель написал книгу "Эстетика" в нескольких томах, посвящённая именно этому. И вот в этой книге он пришёл к тому, что романтический период искусства – эта была та ступень развития, где начался распад. И, более того, это вообще конец искусства, с точки зрения Гегеля. И вот в этом подкасте ведущий в своих рассуждениях приходит к тому, что после Марселя Дюшана, действительно, начинается совершенно новый виток искусства, который сейчас, собственно, и продолжается.

- Я согласен с этой теорией. И думаю, что искусство расцветёт. А эти прогнозы, которые сейчас дают развитию искусства, не имеют никакой связи с действительностью. Но точно искусство станет другое. Оно будет, условно говоря, не про мазки и инсталляции, а, возможно, вообще не особо материальное.
Все искусство, существующее сегодня, строится на переосмыслении прошлого и обдумывании того, что происходит сейчас. И в перекличке этого ожидается уже что-то зрелое. По сути, мы и берём эту конструкцию, но переходим в реальность, когда планшеты заменили книги, когда мы все так или иначе погружены в виртуальный мир. И вот эта концепция переосмысления и создания чего-то вкорне нового в другом пространстве - она довольно свежая может быть. Это будет что даже невозможно сейчас представить.

- А вот как ты относишься к интерьерной живописи?

- Я спокойно отношусь к таким работам. И даже иногда делаю что-то подобное по просьбе знакомого дизайнера интерьера, когда, допустим, нужно закрыть объект и остаётся место под картину.

- Тогда объясни мне, зачем заказывать эту интерьерную картину, не перегруженную смысловой нагрузкой, если можно приобрести "настоящую" картину Егора Щаблыкина?

- Во-первых, многим заказчикам нужно имя, а, во-вторых, не везде засунешь картины, которые я пишу не под заказ.

- Нет, я все-таки не понимаю, но ты объяснил.

- Понимаешь, даже если ты создал гениальную картину, у тебя все равно ее не купят. Вот попадётся тебе, Маша, сейчас каким-то чудом картина Рембрандта. Ты ведь ее не продашь больше, чем за какие-то пятьсот тысяч, потому что в мире искусства все делается через посредников. При этом каждый из посредников должен иметь статус больше предыдущего. И вот когда пройдёт эта картина через условные десять рук, тогда она придёт к человеку, который уже сможет продать ее за адекватную цену. Человеческая цепочка так устроена. Искусство - странная штука. И продают его очень странными путями.

- Все ведь изменится?

- Необязательно. Наверное, даже и не изменится.

Возвращаясь к тому, что многим зрителям важно имя художника. Я думаю, что художник приобретает имя пока развивается. Поэтому когда его работы начинают покупать, это уже созревший профессионал - его не пугает успех. И ему не приходится судорожно думать, чем бы удивить зрителя, чтобы не разочаровать?

- Так что же? Все приходит получается вовремя?

- Так да! Все происходит именно так, как должно происходить. Даже если что-то наломалось, оно наломалось, чтобы ты обдумал это.

Думаю, что искусство расцветёт. А эти прогнозы, которые сейчас дают развитию искусства, не имеют никакой связи с действительностью. Но точно искусство станет другое. Оно будет, условно говоря, не про мазки и инсталляции, а, возможно, вообще не особо материальное".

- Можно ли сказать, что некоторые твои работы чисто музейного порядка? И ты осознанно их делаешь такими - не для частных пространств?

- Ты же "Заповедник" имеешь ввиду, да?

- Конечно.

- У этих картин даже название у всех одинаковое. В идеале я рассчитываю, что в этой серии будет достаточно большое количество картин - слишком уж большой объем исследования. Но у меня нет четкого обозначения, что эти картины предназначены для музея. Пока эти картины - документация происходящего.

- Есть ли в работе, где написаны туши животных, связь с картинами Сутина?

- Связь есть. Представляешь, вот этот вот русский грузовик адаптирован под перевозку туш коров по сельской местности до рынка. Но это все не про мужика, который собрал этот автомобиль, а больше про Сутина. Ведь если только подумать, что Сутин уже переосмыслил этот грузовик, который я увидел в прошлом году, то ведь это же шок! Это же мясо, точно такой же коровы вызвало у него тогда вдохновение.

- Расскажи про работу, где написаны качели?

- Качели - это такой герой на пенсии. Позади них забор, где, скорее всего, идёт стройка. И вот эти качели они ведь не сломаны, они функционируют, даже ровно висят, но они выворочены из земли прямо с корнем. И вот этот факт, в моем понимании, придет им такой жизненной стойкости. То есть происходит перестройка мира, но главный персонаж не сломан и сломлен. Он находится в таком своеобразном чистилище.

- Прямо как искусство сейчас...
Ну, что! Пришло время задать мне два последних вопроса, которые я задаю во всех интервью. Как ты думаешь, какую роль играет искусство в жизни человека? И какое место в ней занимает картина, в частности?

- Так! Совершенно точно важно уточнить, какого человека мы рассматриваем в этом вопросе. У среднестатистического человека может и за всю жизнь не возникнуть потребности в картине. Тут ведь важен личный опыт человека, насколько много ты встречал искусство в своей жизни, насколько серьёзно ты к нему относишься и насколько сильно ты позволяешь себе погрузиться в него.

- Но всех же водили в "Третьяковку", "Эрмитаж", областной музей. Все-таки минимальный шанс был у всех.

- Ты можешь прийти во все эти музеи, но никак не думать, что все это может висеть у тебя дома. Искусство ведь может ассоциироваться сугубо с музеем. И человек туда ходит так же, как, допустим, пошёл бы в кино.

Поэтому понятие "искусство" и "картина" - это для каждого что-то свое. Человек очень сложное существо, которое формируется с самого детства под воздействием всех окружающих его факторов. Ты сформировалась под влиянием людей из своего круга, а вокруг меня были другие люди и другие события. Например, меня в детстве папа водил в "Эрмитаж" каждое воскресенье и, конечно, это повлияло на меня. Я чувствую будто в меня загружена такая огромная и плотная "база" красивого. Так вот, у меня вот такой опыт, и я не смогу сказать, что значит искусство в жизни человека, у которого такого опыта не было. У него по-другому все внутри устроено, и другие огонечки загораются, когда он видит картины. Но это совсем не значит, что он примитивней, а значит только то, что я не имею права сказать, что он чувствует. Это все не будет иметь отношения к реальности.

- Тогда порекомендуй какие-то книги, передачи, подкасты, блоги по искусству, после которых хочется, как минимум, бежать в музей?

- Думаю, что я не смогу посоветовать что-то определенное. Нужно просто смотреть много и разного для того, чтобы понять, какой это большой и серьезный пласт - современное искусство.

- "Уродливую красоту", которую я смотрела по твоей наводке, посоветуешь?

- Да, отличный фильм. Советую!

С верой в талант,

ваш "Ро-Ко-Ко"

Работы Егора Щаблыкина в нашей галерее